- ОБЩЕСТВО

«Искра» Владимира Молева

На столе у ветерана операции «Искра» Владимира Дмитриевича Молева – наградные листы: орден Славы, ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, два ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу», медаль «За боевые заслуги». Боевой путь ветерана невероятен: пулеметчик 7-й гвардейской танковой бригады, разведчик 65-й Краснознаменной стрелковой дивизии. Участвовал в освобождении Белоруссии, Латвии, Польши. Прошел тяжелейшие испытания. Но при этом на вопрос «Как это было?» с присущей ему иронией Владимир Дмитриевич отвечает: «Это была работа. Только очень страшная».

Владимир Дмитриевич Молев родился в 1922 году в Ленинграде. Семья была большая – 18 детей. Работал с 15 лет учеником слесаря на заводе «Конструктор № 8», получил специальность слесаря-механика. Затем принял решение пойти по стопам отца, бывшего моряка, и поступил в Северо-Западное речное пароходство. Жизнь текла в обычных трудах и заботах. И вот однажды, когда судно, на котором он трудился, неспешно тянуло баржу по реке Свирь, в радиоэфире объявили о начале войны.

Первый бой

Уже со второго дня войны пароход, в команде которого работал Владимир, участвовал в перевозке личного состава Красной армии, чуть позже – доставлял грузы, эвакуировал население и раненых красноармейцев.

Первый бой они приняли в конце августа. В районе, через который шел пароход, передовые немецкие подразделения развернули наступление.

– Они шли по берегам реки, двигались быстрее судна. Мы пытались поддать пар, чтобы оторваться. Беда в том, что угля тогда не хватало и мы шли на дровах, – вспоминает Владимир Дмитриевич. – И вот по цепочке передаем поленья, машина еле тянет. По приказу капитана отцепили баржу. Немного оторвались, встали к берегу. Но враг подтягивался. В итоге капитан принял решение бросить судно, иначе не уйти. Мы с рулевым спустились в капитанскую каюту за судовым журналом, в этот момент неприятель открыл огонь. Первые два снаряда – мимо, мы только спрыгнуть успели, после чего – прямое попадание в котел. Судно заволокло паром, оно моментально затонуло.

Позже команда прорвалась на катере к железнодорожному Мурманскому мосту, на котором были установлены зенитки. Под их прикрытием удалось проскочить и дойти до поселка Вознесение на Онежском озере и добраться до позиций, занимаемых частями РККА.

Волховский фронт

Осенью 1942-го Владимир Дмитриевич прибыл на Волховский фронт.

– Сначала я был в учебке на станции Волховстрой. Мы проходили строевую подготовку, штыковую атаку, учились бросать гранаты. Обучали нас офицеры, прошедшие бои на Халхин-Голе и озере Хасан.

После окончания обучения Владимир был зачислен в 46-ю танковую бригаду, которая 16 февраля 1942 года была пре­образована в 7-ю гвардейскую танковую. Служил в мотострелковом батальоне, в пулеметной роте. В первый бой батальон отправили в апреле 1942 года под Кириши, в район Будогощи.

– Мы пошли в атаку, но она захлебнулась: напоролись на сильный огонь, залегли на трое суток. Постепенно покосило всех. После боя нас осталось двое. Я подполз к убитым, взял у одного вещмешок, мы съели сухари. Не было воды, очень хотелось пить. Мы там так и лежали, но команды не было. На третий день вернулись в часть.

Через несколько дней Владимир получил ранение в ногу, отправили его в госпиталь на станции Хвойная. Довольно скоро выписали. Зимой часть передвинулась ближе к передовой, встали под Синявином и держали оборону.

Прорыв

7-я гвардейская танковая бригада была введена в бой на втором этапе операции «Искра» 14 февраля 1943 года: имела частный успех, подвижной группе удалось вклиниться в оборону противника и перехватить дорогу, идущую от Макарьевской пустыни на Вериговщину. Где-то среди болот и переплетений дорог бился и Владимир.

– Помню, нас посадили на танки. Мы тогда не знали, что это «Искра», команда была простая: «Прорывайтесь. Не получится в одном месте, прорывайтесь в другом». Мы и прорывались.

Три Т-34 выехали затемно, бойцы сидели на броне. Мобильная группа выбралась на шоссе Мга – Любань к утру. Машины, рокоча, замерли: ждали команду.

– Внезапно немец ударил пулеметами. Танк начал разворачиваться, мы с товарищем моим, Васиным, его прикрываем. Автоматчик соскочил с брони и начал бить в ответ на звук, наступая. И похоже, у фрицев затвор заклинило. Один немец побежал, а со вторым наш паренек схватился врукопашную. Немец подмял нашего автоматчика, начал душить. Солдат кричит: «Ребята, помогите!» И мы подбежали. Васин достал штык, ударил немца в горло. Тот хрипит, и снег черным кажется. Я сказал: «Не мучай его». И выстрелил прямо через каску. Убил.

В этот момент по группе неприятель открыл огонь уже с другой стороны, автоматчик упал. Офицер командует наступать, подавить огонь.

– А нас только двое, понимаешь? Темно, лес, танк не знает, куда целить, пули свистят. И деревья кругом. Но мы не ослушались приказа, пошли через лес. Васин перебегает впереди, от кочки к кочке, от дерева к дереву, где-то ползком. Я поддерживаю огнем. Идем на выстрелы. И пули в деревья втыкаются, сухо так: тук, тук. Нашли наконец: слышим, как кто-то вскрикнул, упал. Попали. И вышли к блиндажу, оттуда кричат: «Рус, рус, ауфгебен!» Сдаются. Взяли восемь человек.

Пленные немцы были переправлены в штаб поздно вечером.

Следующей же ночью Владимир возвращался на танке на передовую, снова на броне: в танке экипаж из четырех человек, все забито снарядами и пулеметными дисками. К утру машина вышла на дорогу Мга – Любань, со временем подтянулись и другие танки. Ожидание команды к действию затягивалось.

– Сидеть одному на танке стало скучно, отошел к ребятам. Не прошло и минуты, как из темноты выскочил «Тигр» и прямой наводкой ударил по машине, у которой я был минуту назад. Он лупил то болванками, то термитными. Танк вспыхнул от первого снаряда. «Тигр» повернулся на месте и с ходу выпалил по второй нашей машине. Командира роты ранило, обожгло, мехвода убило на месте. Последний наш танк дал газу, завертел башней, всаживая в немца снаряд за снарядом. Мы вползли на броню, втащили раненых, а немец все продолжал по нам бить. Меня сшибло: один осколок прошил левое плечо насквозь, второй скользнул по ребрам и застрял под сердцем. Многих тогда убило. На оставшемся танке мы вернулись в часть. Осколок у меня не нашли: я воевал с ним еще два года. Шрам остался, саднит до сих пор.

Владимир Дмитриевич сменил четыре госпиталя, мотался по ним до весны. И где-то по линиям фронтовой почты гуляли его документы на медаль «За оборону Ленинграда»: он смог ее получить лишь в 2004 году. На фронт вернулся уже к 1944-му в 65-ю дивизию. По собственному желанию вступил в развед­отряд. Но это другая история, которую мы расскажем в следующих материалах.


Фото из семейного архива Владимира Молева